Чувства...
«Знаю, что больше никто и ничто не сможет внушить мне страсть. Понимаешь, начать кого-нибудь любить – это целое дело. Нужна энергия, любопытство, ослепленность… Вначале бывает даже такая минута, когда нужно перепрыгнуть пропасть: стоит задуматься, и этого уже не сделаешь. Я знаю, что больше никогда не прыгну.»
Жан-Поль Сартр. «Тошнота»
Думаю… любовь… она разная… с этой «любовью», что начинается по таким законом (хорошо ее знаю)… все действительно обстоит именно так… и даже очень давно «так» (исключения… это скорее попытка рефлексии раннего прошлого опыта… отношений… или на старом фундаменте)...
А до принципиально новых… умений чувствовать… и любить… надо еще немного дорасти… )...
Любовь, как истина, темна и, как полынь,
Горька. И соль все солонее с каждым пудом.
Пора менять пейзаж. Нельзя же быть верблюдом
Весь век, ad finem, до последнего «аминь».
Конца не будет череде ученых книг.
Словарь в пустыне — невеликая подмога.
Блажен, кто духом тверд и в истину проник.
Но истин много, много...
Порой фортуна предо мною, как во сне,
Встает — и вижу, что глаза ее незрячи.
Дразня обилием, из года в год богаче,
Ее сокровища подмигивают мне.
Краду!.. В наш век один ленивый не крадет.
Беру запретный плод и звонкую монету.
Слепа судьба и даже ухом не ведет.
Но счастья нету, нету...
«Воспрянь, — внушает мне мой ангел-проводник, -
Терпи, полынь пройдет, начнутся цикламены.
Равно полезен мед любви и яд измены
Тому, кто духом тверд и в истину проник.»
«Ты прав, — киваю я, — измена пустяки.
Любовь важней, но и она трудов не стоит...»
И взор мой весел, и стопы мои легки.
Но сердце ноет, ноет...
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
И что я презирал, ненавидел, любил.
Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже, наконец, над собою стою,
Отделяю постылую душу мою,
В пустоте оставляю себя самого,
Равнодушно смотрю на себя — на него.
Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
Сновидения ночи и бабочки дня,
Здравствуй, все без меня и вы все без меня!
Я читаю страницы неписаных книг,
Слышу круглого яблока круглый язык,
Слышу белого облака белую речь,
Но ни слова для вас не умею сберечь,
Потому что сосудом скудельным я был
И не знаю, зачем сам себя я разбил.
Больше сферы подвижной в руке не держу
И ни слова без слова я вам не скажу.
А когда-то во мне находили слова
Люди, рыбы и камни, листва и трава.
Арсений Тарковски
Я чувствую себя. Но ведь чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий палец, больной зуб: здоровый глаз, палец, зуб — их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание — это только болезнь?
Евгений Замятин. Мы
… То ненависть пытается любить
Или любовь хотела б ненавидеть?
Минувшее я жажду возвратить,
Но, возвратив, боюсь его обидеть,
Боюсь его возвратом оскорбить.
Святыни нет для сердца святотатца,
Как доброты у смерти… Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла бояться,
Поправшему любви своей закон!
Но грешники — безгрешны покаяньем,
Вернуть любовь — прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце обмануть
Своим туманно-призрачным желаньем:
Не месть ли то? Не зависть ли? Сгубить
Себя легко и свет небес не видеть...
Что ж это: зло старается любить,
Или любовь мечтает ненавидеть?..
И. Северянин
По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
1959
Белла Ахмадулина
Иногда думаю… возможно именно то, что имею и есть… высшее благо для меня...?...
Таковым должен быть мой путь или его отрезок! для того, чтобы сделать следующий шаг… это предоставленные условия....
И тогда чувствую такую благодарность ко всем ))… к тем, кто оставил свободной… к тем, кто не обиделся, когда обижалась я...
К тем кто был и есть моим другом )....
Летний домик, бережно увитый
виноградным светом с головой,
это кто там, горем не убитый
и едва от радости живой?
Это я, поэт сорокалетний,
на веранду вышел покурить,
в первый день творенья и в последний
просто вышел, больше нечем крыть.
Нахожусь в конце повествованья,
на краю вселенского вранья,
«в чем секрет, в чем смысл существованья?» –
вам опасно спрашивать меня.
Все мы вышли из одной шинели
и расстались на одной шестой,
вас как будто в уши поимели,
оплодотворили глухотой.
Вот, представьте, то не ветер клонит,
не держава, не Виктор Гюго –
это ваш ребенок рядом тонет,
только вы не слышите его.
Истина расходится кругами,
и на берег, в свой родной аул,
выползает чудище с рогами –
это я. А мальчик утонул.
Александр Кабанов